Андрей Шаврей. Я не понял премьеру Херманиса — оказался не знатоком английского юмора

Спектакль по пьесе Мартина МакДонаха «Палачи». Перед нами черная комедия британо-ирландского автора, одного из самых востребованных драматургов современного театра. В ее основе, как сообщается, реальные исторические события и личности из далекого 1965 года, когда в Великобритании была официально отменена смертная казнь через повешение и последние палачи Его Величества внезапно лишились работы. И что теперь им делать?

Впервые спектакль был показан в 2015 году в театре Royal Court в Лондоне. «Палачи» получили премию Лоуренса Оливье в Великобритании и премию нью-йоркских критиков за лучшую новую пьесу.

Спектакль начинается с грустной песенки, которую исполняет женщина в светящемся окне. Затем свет включается — перед нами отличная сценография Кристине Юрьяне, состоящая из десятков дверей. И ведут они неизвестно куда. Видимо, некая метафора.

Вот комнатка с постелью, атмосфера напоминает явно тюремную камеру, в которую выходит разудалый герой Андриса Кейшса. Его сразу угадываешь, несмотря на грим — по голосу и неповторимым манерами. Веселый гуляка-палач, на самом деле. И дальше, минуя все эти не совсем понятные обычному уху шутки-прибаутки, происходит собственно церемония повешения. На молодого героя, стоящего на цене, накидывают мешок, а потом спускающуюся с верхотуры петлю, надевают на шею и... Пол проваливается, артист повисает.

В общем, такой театральный трюк — артист действительно висит, но наверняка понарошку. Интересно, как это сделано? Ног не видно — его там слуги просцениума снизу, что ли, поддерживают? Наверняка так — для безопасности, а то не хватало нам реального трупа на легендарной сцене в центре европейской Риги...

А дальше начинается кабак на три с половиной часа, с антрактом. Разговоры, разговоры, разговоры — ушедший в отставку палач, полицейский, судья. Болтовня, перемежаемая песнями на латышском и английском, и слегка танцами. В зале тишина, изредка прерываемая смешками зрителями. Причем обычно кто-то отдельно смеется, а большинство при этом молчит. Я вообще не улыбнулся ни разу, хотя прислушивался, вглядывался из тринадцатого ряда и все гадал — к чему это? Например, почему у артистов белый грим, как на клоунах?

Потом был антракт и я сказал коллеге, что «ну пресновато как-то»... А коллега поделилась сокровенным: «а я тут в кои веки чуть не заснула на Херманисе, представляешь?» Так и сказала — повторяю: «чуть не заснула на Херманисе». Видимо, тут надо было смеяться.

Я перечитал в программке слова Херманиса: «Комедия плюс очень странная поэзия — так можно попытаться определить жанр, в котором драматург Мартин МакДонах пишет пьесы. Это криминальный триллер, где, в отличие от детективных рассказов Шерлока Холмса и Агаты Кристи, в конце концов зрителю предстоит выяснить самому — кто же на самом деле виноват? Мы выбрали этот спектакль, потому что в нашей любимой Латвии очень важно за всеми так присматривать и, конечно же, немедленно наказывать!»

Ух ты! Присматривать и наказывать? Даже так? Или я что-то не понял? Один из зрителей, кстати, понял конкретно и резюмировал: «Совсем озверел Алвис... а ведь был таким веселым и ироничным».

«Город у нас добродушный, все спектакли кончаются бурными аплодисментами», — написал в семидесятых годах в «Компромиссе» Сергей Довлатов о своем пребывании в качестве журналиста в Таллине, в столице советской Эстонии. Так что не волнуйтесь — в конце нынешнего спектакля были вполне теплые аплодисменты. Хотя страна у нас давно, по счастью, не советская, но город и зритель добродушны.

Но, судя по всему, разгадку этого спектакля я обнаружил по его окончании. Оказывается, все дело в английском юморе! А это, как известно, дело тонкое! И даже еще тоньше, учитывая, что Херманис является и переводчиком пьесы на латышский.

И вот перед нами история о том, как люди ходят в паб как на работу, проводят там целый день, наблюдают за людьми, пьют и общаются. Палач стал владельцем кабака, что уже, видимо, смешно. И у него мать (Байба Брока). Да, и у палачей бывают мамы.

Здесь и бывший помощник палача Сидни (Дэвид Петерсонс), незнакомец Муни (Том Харьо) и посетители, все они балагурят о последних новостях, почти как мы на фейсбуке — только общаясь лично и активно дегустируя.

Журналист (Ритвар Логинс) пытается взять интервью у экс-палача, а герой Кейшса отвечает колоритным баритоном: «Единственный комментарий — без комментариев!» в зале кто-то засмеялся. И иногда действительно смешно, учитывая, что среди посетителей — герои в исполнении таких первоклассных артистов Нового рижского театра, как Каспар Знотиньш, Евгений Исаев, Янис Скутелис, появляющийся во втором акте Гундар Аболиньш.

Герой Скутелиса, кстати, полицейский, который задумывается о том, действительно ли виновен человек, приговоренный к смертной казни. Тема актуальная — именно поэтому в странах ЕС и в большинстве других цивилизованных государствах смертная казнь отменена. Пожизненное заключение — как аргумент против судебной ошибки. Ведь скольких невинных при советской власти расстреляли по делу Чикатило, пока самого насильника не поймали?.. Так что здесь можно действительно и поразмышлять о важном, не только посмеяться.

В качестве резюме об этом спектакле публикую две цитаты из двух бессмертных советских кинокомедий. Первая: «Сдается мне, это была комедия!» («Человек с бульвара капуцинов»). Вторая: «А кто у нас муж? Волшебник? Предупреждать надо!» («Обыкновенное чудо»). Вот с этим священным знанием и идите на херманисовский спектакль. И да хранит тебя Бог, бедный зритель!

Предупреждаю: «Да хранит тебя Бог, бедный страдалец!» идет на большой сцене, а уже 27 сентября в новом зале премьера новой постановки Алвиса Херманиса «Черное молоко-2024». И еще: в НРТ теперь есть и малый зал, буквально на 80 мест и 24 сентября здесь молодая режиссер Кристине Витола поставит «Вертер», спектакль на основе романа Иоганна Вольфганга фон Гете «Страдания юного Вертера».